Навстречу 90-летию Леонарда Постникова. О ЧЁМ БЬЁТ КОЛОКОЛ.

Почему к нему так тянулись люди творческие? Приезжали, гостили, художники «исследовали» с неизменными своими этюдниками берега речки Архиповки, на левом берегу которой расположился основанный им Парк истории реки Чусовой; поэты и прозаики любили дарить ему собственные книги – свидетельством тому оставшаяся библиотека. Он и сам вёл их «досье» – делал вырезки из газет и журналов, благо, что выписывал оные в большом количестве.

И вот эти вырезки-картинки помещал в особые папки, которых со временем набралось изрядное количество.

Думаю, не ошибусь, если скажу, что творцы находили в Леонарде не просто душу понимающую, но и своеобразного духовного арбитра, который мог по достоинству оценить создаваемые ими творения. Или, напротив, не оценить.

Впрочем, если его что-то цепляло в написанном или озвученном, он обязательно к этому возвращался. Творцам иной раз казалось, что вот-де, мы ему своё новьё читаем, а он, судя по всему, и не услышал… На самом деле Леонард Дмитриевич обладал потрясающим внутренним слухом: он распознавал и халтуру, и излишний пафос, и настоящее, не поддельное.

В разные времена приезжавшие к нему гости-поэты являли посвящённые Постникову стихи – теперь они раскиданы по их книгам. Некоторые он успел прочесть собственными глазами и даже поместить в изданный им фотоальбом «Чусовой – это совы на сучьях сосновых», как это произошло с небольшим стихотвореньицем легендарного дервиша русской поэзии Юрия Влодова, экспозиция жизни и творчества которого в своё время была размещена в Музее писательских судеб. Начнём наш обзор именно с этого, во многом шутливого посвящения. Итак…

***

Леонарду Постникову

Дед гоготнул: «Урал! Имперь! –
И навернул махры. –
Живу в скиту… На что мне Пермь? –
Одни хухрымухры…
Чо заталдычил – «Пермь» да «Пермь»? –
Тайга – и снег, и быть…
И снег – возри-ко, – чист, как спермь…
Господня, может быть!..»

Это стихотвореньице 2002 года явно пришлось по душе Леонарду Дмитриевичу, иначе он не «внедрил» бы его в свой исторический фотоальбом, причём – в том рукописном варианте, в каком оно было адресовано главному герою. Влодов и Постников виделись лишь единожды. Было это в первой половине 90-х в редакции журнала «Юность», где в то пору работал ваш покорный слуга, который, собственно, и привёл туда Влодова, вечного скитальца, внучатого племянника знаменитого одесского налётчика времён Гражданской войны Мишки Япончика. Впоследствии Влодов, знавший по моим рассказам о том, какой град Китеж воздвиг у Арининой горы Леонард Дмитриевич, не раз и не два передавал ему приветы, а также – оригинал этого небольшого текста.

В нём, разумеется, образ, представление о Постникове, потому что, к примеру, не припомню, чтобы «дед» баловался «накручиванием махры». Но главное, на мой взгляд, передано: независимость, самодостаточность основателя Парка истории реки Чусовой.

В конце 90-х и начале 2000-х я привозил к Леонарду Дмитриевичу своих поэтических сподвижников по литературной группе «Монарх». Среди них была пермская поэтесса Елена Медведева, носившая по тем временам титул «Боярыня». И вот какое посвящение мы находим в её книге «Всё моё ношу с собой…»:

***

Л. Постникову

За Чусовой есть мудрый часовой –
Очаг от непогоды охраняет.
Там, где смиренный Ангел пролетает,
Стихию укрощая тишиной.

Каким замком закрыть себя, скитом,
Замуровать себя в какие дали,
Чтоб в голову бил колокол о том,
Что человек безгрешен лишь вначале?

Пока в медах не вызрела беда,
Пока слова едва произносимы,
А вёсны лишь касаньем ощутимы,
И в сердце нету ни осколка льда…

Есть часовой. Идут часы, года.
Он возвратился к своему началу.
И Ангел за надёжными плечами
Лампаду не задует никогда!

В этом стихотворном посвящении Леонард Дмитриевич сравнивается с «мудрым часовым», который «очаг от непогоды охраняет». С часовым, «возвратившимся к своему началу». Иными словами, в одночасье осознавшим, о чём «бьёт колокол». Единственное «но» из разряда несбывшихся предсказаний: всё-таки «Ангел за надёжными плечами», увы, «задул лампаду». И Леонарда Дмитриевича нет с нами вот уже два года…

В жизни его было немало историй, связанных с теми, кто так или иначе эту «лампаду» пытался задуть. Сейчас я приведу текст стихотворения пермского поэта Анатолия Субботина, написанный сразу после того рокового июньского потопа образца 1993 года, когда разлившаяся Архиповка не только обрушила бетонную гостиницу на «Огоньке», но и на долгое время разделила берега на правый и левый, лишив Постникова многолетнего директорства спортивной частью своего детища.

* * *

Л. Д. Постникову

Выжидал потоп, притворясь ручьём,
и копил напор в пузыре своём.
Голодранец гор не любил долин,
где гаремом книг окружён камин.
Что тут выжидать – развернись и пой!
Чтоб залить свечу, нужен ли брандспойт?!
Для фанерных стен не надо катапульт.
Но посад туманен, словно коноплю
курит. Там рога обломал марал.
Там с копьём игрушечным бегает Марат.
Ой да на мозаику взорвали Ермака.
Что-то там не чисто – ой – наверняка.
И ждала река, когда час умрёт,
и сомкнёт свои чёрные губы рояль.
И кабаньим рылом, сдерживая рёв,
кинулась копать под культурный ряд.

Из-под ног коттеджа, словно табурет,
вышиблена почва, но обвала нет.
И висит Икаром, карой над землёй
ощутимый, страшный и духовный слой.

Автор посвящения – участник тех давних уже, но легендарных событий. Здесь точно всё – не только в смысле убедительного образного ряда, но и вплоть до имени тогдашнего «огоньковского» сторожа: «Там с копьём игрушечным бегает Марат». Припоминаю, что действительно, сторож Марат после потопа бегал с каким-то игрушечным копьём. А фраза «Ой да на мозаику взорвали Ермака» словно рождена на вырост: сколько будет дальнейших памятных ухищрений-поползновений приструнить Леонарда Дмитриевича – как при жизни его, так и после кончины! Только, как написал поэт, «вышиблена почва, но обвала нет». Потому что постниковский «духовный слой», «ощутимый», а для кого-то и «страшный», подобен распростёртому над землёй Икару. А значит – быть посему.