В поисках  чудес  и  неслыханного обогащения  в  феврале  1900  года юный Александр Гриневский собрался на Урал. Людская молва далеко разносила легенды о золотоносном Урале, и мощное  художественное воображение юноши рисовало  захватывающие  картины.

Это была не первая его попытка убежать  от  нудной  действительности. В  шестнадцать  лет  он  уже  совершил «одиссею»,  работая матросом  и  грузчиком  на  кораблях  Черноморского флота,  побывал  даже  в  египетской Александрии,  будучи  уверенным,  что прямо  с  пристани  увидит  Сахару  и львов! Ничего  не  увидел. 

«Необыкновенные  приключения»,  о  которых  он мечтал,  закончились  глубоким  разочарованием  да  татуировкой  на  груди, изображавшей  парусную  шхуну.  Гриневский  поехал  в  Баку,  чтобы  оттуда податься  в  Персию. 

Работал  банщиком, землекопом, гасильщиком нефтяных пожаров… Кончилось тем, что без денег он вернулся в Вятку, в родительский дом. Отец  надеялся,  что  теперь  парень остепенится.  Устроил  его  работать  в переплетную мастерскую, и Александр довольно  хорошо  научился  переплетать книги. Но скоро заскучал. Работа была не по душе, а без души он работать  не мог.

Отец махнул  рукой.  Сын, едва научившись читать и читая все без разбора, мечтал то о геройских подвигах, то гадал по ладони, предсказывая судьбу,  то  изобретал  «философский камень»  и  выдумывал,  как  путем  химических  опытов  получить  золото… Мать  потешалась  над  ним.  Александр до конца жизни помнил ее насмешки; она  умерла,  когда  ему  исполнилось двенадцать лет.  ... Читать дальше »

Теперь я понимаю наших невольных изгнанников и вольных беглецов, которые в чужих краях воем воют по России, тоскуют до удалых русских запоев, а однако домой не торопятся, даже если их готовы приветить и избавить от необходимости думать о крыше над головой.. Видно, переходят какую-то грань, за которой всё становится необратимо. Сердце отмирает, живая связь разрывается  и остается - «литература».

Первый раз я возвращался в Чусовой после четырехлетней разлуки (службы на флоте). Уже с Перми я не находил себе места, а уж от Калина и просто  не отрывался от окна. И, когда замаячили Саламатова гора, Лямино, поворот реки под Колапихой и задымил завод, я задохнулся от какой-то страшной тоски и любви, от непонимания: что это? Куда это поместить в душе и что теперь делать. Именно – что делать, потому что чувство это некуда было определить. Оно будто что-то ранило в сердце, надорвало в нем и стало ясно, что родилось что-то новое, что уже не заживет и будет только таиться до времени, чтобы теперь доставать тебя в разные часы жизни. ... Читать дальше »

Написавший десятки книг и предисловий к книгам, сотни критических и иных статей Валентин Яковлевич Курбатов о себе  почти не говорит. Лишь изредка какой-нибудь из газет удается выудить у него что-то из личной жизни, но, начав рассказ, он тотчас и обрывает его, словно не считая заслуживающим внимания. Да вот в письмах к Леонарду Дмитриевичу Постникову нет-нет проскользнет  что-нибудь сокровенное:

«Я  завидую вашему снегу. У нас все дождь и слякоть, за которыми не видно приближения Нового года. Мама  у меня в Пскове полгода пожила - нет, говорит, не могу больше, давай в Чусовой.  Уехала, звонит довольная: снегу по колено!»  
«Осень у нас - не наглядеться. Сажусь на  велосипед - и в поля! Всю работу побросал. Пусть до дождя потерпит. А на Чусовой в этот приезд так и не насмотрелся. Надо бы и по Усьве повыше подняться, и в Такманаиху заглянуть, и по Чусовой забраться повыше Гребешка. Но всё проклятая нехватка времени. Всё гонка дел. Как будто их можно переделать все».

«Лучшие чувства -  безмятежность, кратчайшие мгновения из детства, хоть и тяжелого - были  в Чусовом. Молю Всевышнего: ну хоть на минутку верни меня туда, но таким же башковитым, как сейчас. Но Господь разумен - нет уж, миленький, на этих условиях я тебя не пущу, мало ли что ты там успеешь понаделать. Возвратись таким же дураком, каким был, и будешь подлинно счастлив».
О своем детстве Валентин Яковлевич написал небольшой рассказ, хранящийся в Чусовском этнографическом парке.  ... Читать дальше »