 Об открытии Дома музея В.П. Астафьева в Чусовом, где в послевоенные годы начиналась его литературная судьба, мы побеседовали с человеком, который дружил с Астафьевым и еще при жизни Виктора Петровича начал собирать материал для будущей экспозиции. С основателем и руководителем музея реки Чусовой Л. Д. Постниковым мы встретились в одном из музейных разделов, посвященном литераторам, чьи судьбы связаны с этим замечательным краем.
Виктору Астафьеву отведен здесь, можно сказать, красный угол, самый "представительный". Книги его с дарственными надписями стоят на полке в комнатушке директора, портреты - в музее литературных судеб. Присутствие писателя здесь очень ощутимо и зримо. Читаю один из его автографов, на книге "Падение листа": "Леонарду Дмитриевичу Постникову - российскому подвижнику и собрату по труду, укрепляющему историю нашу и нацию русскую. Виктор Астафьев, июль 1988 г., Овсянка"…
- Леонард Дмитриевич, - спросил я хранителя старины, - разделяете Вы мысли Астафьева о войне, его последние книги принимает душа?
- Война есть война, ничего хорошего в ней нету, - ответил Постников, и надолго замолчал, словно забыв о моем присутствии... - Вот Олег Селянкин, тоже из наших, чусовских: он участвовал в боях, бывал в лихих переделках. Но у него в книжках ничего такого нету, о чем Астафьев пишет в последних своих книжках. Виктор Петрович, вроде бы, не воевал шибко, он телефонист (не самая бойцовская специальность), да и выбит был из строя, ранило его вскоре. Но он столько мрази насмотрелся на фронте!.. Сколько полегло народу - ужас ведь. Пример приведу: возле политлагеря бывшего, где сейчас музей "Пермь-36", есть деревня Темная, так там из семьи одной отец и пятеро сыновей ушли воевать, осталась одна старуха. Все погибли! И это обычный расклад для российских деревень и семей. У меня было три дяди (отец мой удрал из семьи, так мне его дядья заменили) - и всех троих поубивало. Так разве не прав Астафьев: мы трупами завалили, закидали врага.
С другой стороны, Евгений Носов, автор "Усвятских шлемоносцев" (потрясающая вещь о войне) буквально за несколько месяцев до своей смерти сказал, что Астафьев написал книгу лживую (речь идет о "Проклятых и убитых"). А ведь Носов - сам фронтовик, лучший друг Виктора Петровича...
- Может быть, все дело в том, что Астафьев ставил своей целью вызвать отвращение к войне?
- Может быть, в корнях причина? Могло повлиять то, что пострадали от власти в свое время его предки.
Изранен он был, вот еще что… Представьте человека, у которого остался один глаз, да и тот будет ли видеть - еще вопрос. Это же какая психическая травма - лишиться зрения. Да плюс к тому контужен был Виктор Петрович, переживал: может, вообще с клюкой ходить придется. Ведь он только раз проговорился на эту тему: "Вот вы все спрашиваете меня, как вы пишете и т.д. А никто не спросит, как я живу с одним-то глазом!".
…Можно было бы предположить, что и отношение к маршалу Жукову у Постникова изменилось в худшую сторону, под влиянием творчества его друга Астафьева. Ох, и драконит тот маршала в своей публицистике последних лет… "Сталинским выкормышем" называет даже.
- Мне Жуков нравится, и все тут. Умный мужик, ничего не скажешь. Да и Виктору Петровичу, я думаю, не сам маршал не нравился, ему наш генералитет был ненавистен, та зажравшаяся его часть, которая ни в грош не ставила жизнь рядового солдата. А поскольку в описаниях баталий на Жукова больше всего ссылаются, - он на Жукова и налетел. Надо же было еще знать Виктора Петровича: у него такой драчливый характер. Ему непременно надо было найти для "атаки" не последнюю сошку, а самую видную фигуру.
- В молодости он был довольно веселый парень, - рассказывает Леонард Дмитриевич. - Однажды местный бандит проковырял ему легкое. Причем, рана так и не заросла толком: какая-то легочная сумка есть в нашем организме, так у него она все время свистела. Говорят вот: "Астафьев - выходец из простого народа". Так оно и есть. Но жизнь такая была здесь, что другой выходец взял и проткнул ножичком, за то, что упомянул его в своей газете.
Врагов он себе наживать умел… Вот газета красноярская (в редакции которой, кстати, к Астафьеву относились довольно недружелюбно) дает заголовок к интервью с писателем: "Русский народ, ты - говно". У него в беседе вырвалась фраза, смысл которой сводился к следующему: "русский народ, воспитанный в советские годы, в основном, говно, он лучшие качества свои растерял, и очень-очень трудно возродиться". Об этом шла речь. Так что сделали красноярские газетчики: все выкроили из интервью, что им надо - выделили в заголовке, а на суть размышлений, боль писателя - им наплевать.
В Чусовом тоже Астафьева не шибко-то любят. Почетным гражданином сделали. Но как шипели, когда он в одной своей статье варначьим городом назвал Чусовой.
- Но ведь он, вроде бы, к религии вернулся под конец жизни, Бога то и дело поминал в своих выступлениях, с этим как быть?
- Ну, да, он мог перекреститься и прочее, все так. Но Мария Семеновна, жена его, в загробную жизнь не верит, и Виктор Петрович тоже не верил. Хотя, конечно, он пытался что-то восстановить, отыскать в своей душе, опереться на что-то из детских воспоминаний…
- А когда все же откроется мемориальный музей в домике Астафьева? Вы, кажется, хотели перевезти его сюда, к Архиповке?
- А кто его теперь знает, когда откроют, - неожиданно резко ответил мой собеседник, и при этом как-то нехорошо сверкнул глазом. - Со мной ведь как бывает? Сначала меня спрашивают: "А зачем это надо?" (Губернатор Игумнов так меня и спросил однажды). А затем проходит время, и спрашивают уже другое: "А вы-то тут причем?"
Музей Астафьева решили сделать областным по статусу, а когда откроется - не скажу. Мне намекнули: не ваше дело, вы-то тут при чем. Приходит "специалист", ни строчки астафьевской не прочитавший, сути его творчества не понявший еще, и говорит мне: это должно быть так и так. А главное, каким будет музей? В России уже есть несколько музеев Астафьева: в Красноярске, в его квартире, в его доме в Овсянке (внучка его Полина уже экскурсии водит); ну, и в Вологде, где его сын живет. С Красноярском нам вообще не тягаться: там губернатор все курирует, он привлекает на это дело большие деньги. Я говорю: у нас должно быть иное, чусовской музей не должен конкурировать с другими музеями, да и не получится. Те музеи - литературные, а я предложил другое. Астафьев - настолько яркая личность, крайне живая, с не зашоренным взглядом на все, и нам надо сделать что-то неповторимое. Пусть здесь будет своеобразный музей-клуб! Надо, чтобы приезжала в Чусовой творческая братия, чтобы писатели, художники, журналисты, артисты здесь жили, отдыхали, работали, пили водку (если хочется) - и вспоминали Астафьева. Музей должен быть самоокупаемым, как база творчества.
…Так уж сложилось, что при встречах с писателем, довольно-таки редких, Постников на такие острые темы старался с Астафьевым не говорить. "Я чаще только слушал, - признается он. - Порой, дивился: так загибать начнет Виктор Петрович! Но всегда интересно…"
Дом Виктора Астафьева, построенный им самим в послевоенные годы, стоит на окраине города. Обычная деревянная изба, наполовину скрытая опасно надвинувшимся автобаном, глядит теперь на проезжающих новенькими ставнями, словно растерянно хлопает глазами, ожидая решения своей участи.
И вспоминается печальная шутка, адресованная Астафьевым одному из пермских писателей: "…В Перми не шибко стойко творческое лицо… видно, климат виноват, ничего определенно не видно".
Владимир Гладышев
НАША ГАЗЕТА "ЛИЧНОЕ ДЕЛО". 2003 г. |
