Русский шансон

Когда Александр Розенбаум исполнил в Кремлёвском дворце «Гоп-стоп», а расторопные телеоператоры продемонстрировали, как с неописуемым восторгом на укрупнённых физиономиях ему подпевает едва ли не половина зала, я сказал себе: «Дальше плыть некуда!» 

Я, конечно, представляю, как долго и тщательно готовилась к этой исторической смычке явных и тайных «брательников» наша страна, через какие этапы она протащила несколько поколений моих соотечественников, но чтобы блатняк, застенчиво именуемый шансоном, стал, по сути, суррогатом отсутствующей идеологии?

Дальше начался ослепляющий «звездопад»: птенцы эстрады, театра и кино повалили из гнёзд своего привычного амплуа на новую сценическую территорию шансонного телешоу «Три аккорда». Елена Воробей, Виктор Рыбин, Сергей Астахов, Алексей Глызин, Глеб Матвейчук, Татьяна Буланова… Последняя даже во всеуслышание «торжественно поклялась», дескать, вообще изначально росла на блатных песнях. Отсюда, мол, и фирменная булановская душещипательность. 

Однако как бы ни потускнел хрусталик у Недрёманного Ока, оно время от времени начинает смаргивать незримые брёвна, сложившиеся в затор. В одно из воскресений параллельно «Трём аккордам» на канале «Культура» показали концерт памяти Евгения Евтушенко, где прозвучали песни на его стихи. И это стало вольным или невольным эстетическим противоходом. Потому что вы уже были приговорены к подлинной поэзии и музыке, а недавно ушедший от нас великий поэт, более чем скептически относившийся ко всей этой около музыкальной и псевдопоэтической тусовке, словно бы ненавязчиво продемонстрировал, уже откуда-то из недосягаемых высот, каким может и должно быть искусство. 

А в другое воскресенье, когда, согласно программе передач, шансонный «апофигей» предполагал длиться аж до ночи, его властно заменили прямой трансляцией праздника Военно-морского флота, проходившего в Санкт-Петербурге. И правильно! Не только потому, что ещё российский император Александр III указал на двух союзников России – армию и флот, но и оттого, что идеология, пусть она и не зафиксирована в Конституции, не должна довольствоваться суррогатами. Как отличить суррогат от подлинника? 

На встрече, посвящённой 90-летию основателя парка истории реки Чусовой, почётного гражданина Пермского края Леонарда Постникова, в кругу знавших его и почитавших людей один из присутствующих, перед тем как поднять поминальные чарки, решил исполнить «Вечернюю застольную» своего любимого мэтра отечественного шансона. 

Кто не в курсе, это довольно длинное завывание. Акапельного пения не получилось – вышел речитатив: «Чтоб ворон да не по нам каркал – / По чарке, по чарке!» 

А мой слух так устроен, что он не прощает неточных рифм, коими изобилуют тексты Розенбаума: «каркал – по чарке», «в помощь – мир дому», «родные – поднимем». 

Звучащая музыка может этот изъян скрадывать, но тут-то человек пытался петь, что называется, наголо. Поэтому неточности часто соседствуют с ощущением фальши, что становится общим местом многих шансонных текстов. И, едва дождавшись окончания тягомотного речитатива, я обратился к сидящему наискосок от меня лысьвенскому казаку, звонарю и исполнителю народных песен Николаю Высокову: «Коля, спой что-нибудь русское!..» И Высоков спел высокое. В его репертуаре есть песни на стихи Николая Рубцова.
 
Вот оно, подлинное! И не важно, как это называется – шансон ли, авторская или эстрадная песня. Несколько лет назад «Звезда» опубликовала беседу с народным артистом России, автором легендарной «Уральской рябинушки», композитором Евгением Родыгиным, которому ныне исполнилось 92 года. Тему шансона и его ярких представителей он закрыл быстро и кратко: «Я о Розенбауме даже не думаю. Доктор, который изображает из себя казака? Не смешите!» 

В звуковом поле, которым время от времени Постников наполнял округу, усиливая вынесенными на улицу колонками, были песни пермского барда Евгения Матвеева. Посему любопытно узнать, что думает о шансоне лауреат Грушинских фестивалей. 

«Того, что довольно часто приписывают шансону, в нём нет, – делится своими наблюдениями он. – Шансон скорее подделка под русскую душу! Уж больно всё в нём вторично. В 90-е был такой порошок Yupi. Добавь воды – лимонад получится. Митяев и Розенбаум из той же серии. Любой жанр имеет социальную подоплёку. Авторская песня – увеличительное стекло интеллигенции. В шансоне – мелкобуржуазный замес. Зона – отдельный его подвид. Это может быть даже эрзацем отваги. Но всего лишь эрзацем. Вопрос простой: полетите ли вы в случае чего с этими песнями на Марс? Я лично – нет». 

Вслед за словами Матвеева приведу высказывание великого чилийского поэта Пабло Неруды: «Без лебедей и заката шедевра не создашь». Беда только в том, что современные образцы шансонной музыки и поэзии по преимуществу состоят из сплошных лебедей и закатов. А ведь Неруда имел в виду, что лебеди и закат – всего лишь фон. И вот тот, кто эту разницу ощущает, никогда не будет довольствоваться шансоном.

Юрий БЕЛИКОВ, поэт
Газета «Звезда» 2 ноября 2017 г.