Полон ли "Портрет времени" ?

В пермской художественной галерее открылась выставка, посвящённая 85-летию народного художника СССР Евгения Широкова. Одним из последних портретов, над которым работал выдающийся мастер, был портрет основателя Парка истории реки Чусовой Леонарда Дмитриевича Постникова.

Может ли прошлое стать будущим? Это зависит от настоящего. Если настоящее невнятно, мелкотравчато и не оставляет людям надежды, то прошлое его замещает, чтобы спасти будущее. Есть такая формула балансировки времени.

Вспоминается вечер-портрет, посвящённый 70-летию Евгения Николаевича, который мне довелось вести на сцене театра оперы и балета. Из зала прорезался отвязный молодой голос, обращённый к виновнику торжества: 

- Профессор, а не пора ли уже писать о настоящем?..

Мастер среагировал с мягкой улыбкой мудреца, погружённого в связь времён:

- Разве я пишу о прошлом?..

И вот сегодня, по прошествии пятнадцати лет, на открытии новой юбилейной и во многом итоговой выставки работ Евгения Широкова, понимаешь это со всей отчётливостью. Мы всматриваемся в лица атлантов, державших и, как ни парадоксально, продолжающих держать небо нашей Родины на своих плечах. Среди них – писатель Виктор Астафьев, выдохнувший на излёте собственного бытия: «Я пришёл в мир добрый, родной… Ухожу из мира чужого, злобного, порочного», поэтесса-фронтовичка Юлия Друнина, чьими последними стихотворными строчками были: «Как летит под откос Россия, Не могу, не хочу смотреть!», актёр Иннокентий Смоктуновский с его устремлённым в суть происходящего гамлетовским «Быть или не быть?», балетмейстер Евгений Панфилов, последний путь которого отмечала аплодисментами вся пермская эспланада…

Да, на момент создания картин художник наверняка улавливал иное расположение духа своих персонажей, но, хотите верьте, а хотите нет, портреты тоже проживают ту жизнь и те тернистые страдания, которые впоследствии выпадают их героям. Как заметил постигший однажды тайну существования портретов ещё один из нынешних их постояльцев Алексей Решетов:

И любо им пожить, как людям,
О том, что на сердце, сказать,
Заплакать, если больно будет,
Смеяться…
В рамки не влезать.

Уходящие натуры кисти Широкова. В физическом смысле почти все – ушедшие. Нет уже ни композитора Дмитрий Кабалевского, ни поэта Владимира Радкевича, ни художницы Маргариты Тарасовой, ни киноактёров Вячеслава Тихонова и Евгения Миронова… Они ушли, как бы предчувствуя тектонический сдвиг времени, когда менялась его парадигма. Ушли, словно не смогли или не захотели участвовать в смене этих носителей. Однако ушедших по большому счёту никто не заменил.

Не считать же властителем дум истошного, «пустьговорящего» Андрея Малахова или пресыщенного демонстрацией собственного интеллекта на «Эхе Москвы» Александра Невзорова (не его ли предсказал Владимир Радкевич, написавший: «Не говорит, а изрекает»?), а также – пытающегося вжиться в роль князя Курбского на слёте несистемных оппозиционеров в Литве и призывающего к «самооккупации России» Альфреда Коха?

Народный художник продолжал искать «героев нашего времени» в новом веке и в изменившейся жизни. А жизнь всё больше напоминала мутацию былого соцсоревнования героев труда в теперешнее состязание подлецов с негодяями. Так и видится: Широков озирается по сторонам в поисках подходящей натуры. И неслучайно одними из последних обращений мастера к объёмным холстам становятся этюды и эскизы к портрету (а потом и сам портрет) «неформатного» по отношению к смене вех и масок, основателя Парка истории реки Чусовой Леонарда Постникова. И ещё два портрета – поднявшегося вровень с величиной времени Великой Отечественной и своей фамилии директора Пермского моторостроительного завода Анатолия Солдатова и точно сошедшего с картины Васнецова «Три богатыря», пермского поэтического имперца Игоря Тюленева. Дальше – отключка творческих импульсов, немота, пустота, да и усталость слишком большой души, переполненной грузом отзывчивости…

Но персонажи работ выдающегося живописца, даже если они пребывают по чьей-то милости в запасниках, продолжают жить своею, пусть неотделённой от творца, но отдельной жизнью. А уж когда эти картины выставляют в свет!.. Вот тут-то и наступает долгожданное понимание того, что, кроме вышеназванных атлантов, запечатлённых кистью Евгения Широкова и другими мастерами реалистического письма, искавшими и до сих пор ищущими народных героев, в нынешней дёрганной и беспросветной сиюминутности не на кого опереться. То ли действительно не на кого, то ли они ещё не узнаны, не прочитаны и не овеществлены. И мы опираемся на тех, кто на портретах. На таких людей, как Леонард Дмитриевич.

О магической силе портретных примеров на открытии выставки говорили многие почитатели творчества Евгения Николаевича – и министр культуры Игорь Гладнев, и председатель пермского Союза художников Равиль Исмагилов, и исполнительный директор фонда «Жемчужина Урала» Лидия Лисовенко, и уполномоченный по правам человека Татьяна Марголина… А президент пермской художественной галереи Надежда Беляева и вовсе – на фоне присутствия краевых чиновников – приоткрылась до отважного заявления:

- В те времена героев создавала и сама власть! Власть, если видела восходящий талант, она его поддерживала. И Евгений Николаевич был именно той фигурой, по отношению к которой усилия власти были не напрасны…

Впрочем, что за причуда? Открытие нынешней юбилейной выставки проходило в зале, чьи стены были украшены явно не широковскими творениями, а… голландской живописью. Это оттого, что те 100 человек (примерно столько пришло на открытие) с трудом умещались в этом «голландском» зале, потому что в трёх последующих, где, собственно, и экспонируются работы Евгения Николаевича, пришедшие и вовсе бы не уместились. Теснота этих залов, с одной стороны, отсылает к той самой цитате из Решетова, а с другой, свидетельствует о недюжинном закадровом масштабе мастера, коему издавна были по плечу другие пространства и площади. По крайней мере, не в зальцах, где, допустим, прежде располагалась выставка «Кошка и её художники», а, к примеру, этажом ниже, отданному ныне под демонстрацию вышивки. Ощущение, что эти три зальчика для Широкова – аки заячий тулупчик поручика Гринева для вождя народных масс Емельяна Ивановича Пугачёва из «Капитанской дочки». Трещит по швам!.. И это не только моё ощущение.

- Почему – тесно? – переспрашивает меня Тамара Шматёнок, заведующая отделом искусства ХХ века художественной галереи. - Потому что для работ Широкова в этих залах нет соответствующего отхода и они не предназначены для так плотно размещённых полотен Евгения Николаевича. Даже если его работы небольшие по размерам, но они же очень ёмкие по заложенным в них смыслам! В результате мы что-то теряем, удаляемся от тех посылов, которыми художник жив и чем он жил. Должны быть контексты. А кроме того, всё-таки надо было к юбилею мастера выпустить хоть какое-то издание, пусть краткое, но с новым видением, расширяющим наши представления о творчестве Широкова. Хотя бы буклет. Потому что сегодня выставка без буклета, где есть какая-то очерченная идея, практически «не работает» на зрителя. Тем более, если речь о таком крупном мастере и к такой крупной дате.
От себя добавлю: и с таким названием: «Портрет времени. Художник Евгений Широков». Равиль Исмагилов заметил: наверное, нечасто бывает, что на открытии персональной выставки не присутствует сам мастер. И поставил вазу с букетом цветов у его «Автопортрета». Увы, так сбежались обстоятельства, что вот уже второй свой юбилей художник, что называется, «в люди» не выходит. Не было на нынешнем вернисаже и его жены и многолетней верной помощницы Надежды Ивановны. Иногда чьё-то отсутствие красноречиво и уж точно – многое подчёркивает…
Зато отсутствие «главных действующих лиц» в известной мере компенсировали «цитаты из Широкова» или выдержки из общения живописца с его героями, написанные от руки возле портретов. Вот, например, как вспоминает мастер о своей работе в 1972 году над образом Людмилы Чурсиной, будущей народной артистки СССР: «Ко мне в мастерскую Людмила Алексеевна вошла, села в кресло, и композиция была решена. Ничего не нужно было ни искать, ни выстраивать. Так она и запечатлена на портрете».

А вот как «зеркально» отражается это воспоминание устами самой Людмилы Алексеевны: «Евгений Николаевич, вы удивительный, красивый и талантливый человек, гордость Урала. Когда-то судьба подарила мне эту встречу…»

Время было щедрым по отношению к народному художнику на подобные встречи. Из них оно и складывалось. «У нас была великая эпоха» – озаглавил одно из своих произведений писатель Эдуард Лимонов. Эти слова можно смело поставить эпиграфом ко всему, что за долгую творческую жизнь сделано Евгением Николаевичем Широковым. И думается, большинство из тех, кто были в эту «великую эпоху» рождены (а к ним сейчас стремительно присоединяются и совсем молодые люди!), кто не чувствуют всеобщей гармонии в настоящем и опасаются смотреть в будущее, живы сегодня единственным – памятью о той эпохе и даже больше: наша страна во многом жива благодаря тем, кто живы этой памятью. И не полон «Портрет времени» без каждого из них.

Юрий Беликов