Ко дню памяти Л.Д. Постникова

Побывал у Постникова в 2004 году специалист музейного дела Виктор Шавырин – сотрудник журнала «Мир и музей»:

- Есть символическая ниточка, протянутая Постниковым из прошлого в настоящее и от Урал-реки к Чусовой. То самое прозвище в честь покорителя Сибири. В ту пору, когда Постников начал разрабатывать тему Ермака,  ему сильно доставалось от властей. С их точки зрения, у Ермака была куча недостатков. Выход из конфликтной ситуации нашелся неожиданно. Дочь Чапаева -  Клавдия Васильевна – рассказала, что ее отца прозвали Ермаком. Эта зацепочка была очень кстати: коли Чапаева звали Ермаком, то надо же объяснять детям, кто такой был Ермак.

Музей был задуман как воспитательный центр при спортивной базе.
 
- Ребята росли, выезжали за рубеж, и стало заметно, что патриотическое воспитание запущено. Не только у нас, а в целом по стране. Презрение к Родине из-за незнания ее истории и культуры, культ западного барахла... Это началось не с детей, а со взрослых - чиновников спорткомитетов, которые ездили за границу с делегациями, но не ради спорта, а ради шмоток. Так и ездили: туда с верностью идеям марксизма-ленинизма, обратно со шмотками - в подражание партийным дядям из спорткомитетов. Надо было делать что-то реальное. Мы начали собирать по району то, что еще оставалось от русских деревень, и придумали название: «Музей истории реки Чусовой». Это объемное понятие, под которое попадает все собранное и идейно противоречивое, включая революцию и контрреволюцию. 

Такая у него была задача: «…хоть маленький кусочек России сохранить», как сказал об этом музее Астафьев.Какой же сгусток памяти сохранила небольшая территория на левом берегу Архиповки!

«Крестьянский дом с глинобитной печью, экспонаты собраны в деревнях...». Далее следует список из 12 селений. Горница совсем жилая: застелены кровать и лавки, на полу лежат половики, на стене висит медвежья шкура.  Предметы здесь не вполне синхронны, но ведь в жилых домах всегда были вещи разного возраста. И ничего отреставрированного, по-музейному блестящего, в чем есть и прелесть, и логика. Разве что поблескивает самовар на столе, покрытом тюлевой скатертью; рядом с ним граммофон и старая книга Есенина, раскрытая на «Анне Снегиной», с несколькими подчеркнутыми строками.
 
- Спрашивают: как мог граммофон попасть в избу крестьянина? Ну, кто спрашивает, пусть сам читает подчеркнутое: «За хлеб, за овес, за картошку Мужик залучил граммофон, Слюнявя козлиную ножку, Танго себе слушает он...»

В другой, зимней, комнате снова стол с самоваром, полатцы, ларцы, балалайка, русская печь и старые фото на стене, среди них — георгиевский кавалер Чапаев... Еще и кухня есть, и все набито вещами, все печи топятся, и даже запах здесь не музейный, а жилой, старинный. Пожилые выходцы из деревень здесь, бывало, плачут... Где еще увидишь ее, крестьянскую избу XIX - начала XX веков, из которой словно бы только что вышли хозяева: и печь еще топится, и лампадки перед образами теплятся, и петух в палисаднике на картошке поет?

Иду в другой конец деревни - мимо пожарного сарая с вышкой, мимо поминальных крестов. Мимо огромного якоря с реки Чусовой. Мимо демидовского рельса, изготовленного, согласно надписи на нем, в 1876 году. Мимо колеса от водяной мельницы. Вхожу в ворота церковной ограды. Над воротами икона с горящей перед ней лампадой. За воротами – пруд с фонтаном, гогочущие от радости гуси, в той же ограде памятный знак: «Жемчужине русской истории Нижне-чусовскому городку и его жителям». Этот резной деревянный крест поставлен в память о затопленном Камским водохранилищем строгановском городке, из которого Ермак ушел за Урал. 

А дальше - просто дикий берег. Никакой ограды. «Она, - сказал Постников, - бесполезна». 

Понятно: все созданное Постниковым, - не музей в классическо-методическом смысле. Ему нужно какое-то иное определение. Новые явления требуют новых терминов, а терминология всегда отстает от жизни.  Важно понять его замысел, каков он есть. Он сохраняет уральскую деревню в ее подлинном виде: с бурьяном под окнами и пчелиными ульями, с кривыми деревьями и почерневшими крышами. У него почти нет пояснительных табличек при экспонатах - не было таковых на прялках и сундуках в чусовских избах.

Безэмоциональным людям все это не нужно. Потому, может быть, музей Постникова с его сверхзадачей просветлить человеческую душу — не для всех. Даже не для многих, потому что эмоционально-нравственная дебильность (это медицинский термин) ширится во всех слоях общества как эпидемия. Заведомо враждебное отношение к музею реки Чусовой вполне понятно и неизбежно, особенно в среде чиновничества, наиболее подверженной ослаблению чувствования, сопереживания и потребности отдышаться,  порадоваться, сесть на камень да призадуматься. Знает это и Постников, и явно лучше меня. Но он спокоен. Кажется, в его сознании люди давно поделились на две части — тех, кого можно спасти, и тех, кому уже ничем не поможешь. Он думает о первых.