День рождения Василия Васильевича Каменского

На фото: Художники Валентина Соловьёва и Татьяна Котегова у памятного знака поэту-авиатору.
Знак, выполненный по проекту Л.Д. Постникова, был открыт на территории Парка истории реки Чусовой в 2006 году.

Уж нам таких земляков больше не видать! Время состарилось в своей рассудительности и в нем и молодая душа поневоле бессильна.

А он вот и родиться умудрился дважды, чтобы не было скучно энциклопедиям, – по одним сведениям на пароходе под  Сарапулом, по другим, тоже на пароходе, но через неделю и под Пермью.

Кама была его матерью, его улицей, его школой. Матросы и крючники -воспитателями. А они народ вольный, как сама Кама, как ее простор, ее неустанное течение. Эти течение и воля однажды и унесут его туда, где кипела другая жизнь, где уже пробудившееся в нем слово рвалось к молодому слову других. Жадная молодость нетерпеливой  подростковой революции требовала всего и сразу. «Весь мир насилья мы разрушим». Непременно – весь! «Лишь мы работники всемирной, великой армии труда…». Всемирной – а как же! И он от уже осмотрительных для него Горького и Куприна неизбежно кинется к Маяковскому и Хлебникову – «облаку в штанах» и «председателю земного шара», чтобы соединить небо и землю. 

Всем им было тесно в узком времени. И он мчался в Париж учиться летать у самого Блерио и пел в небесах своим здоровенным голосом, пугая птиц, будущие стихи о братьях по нетерпению Иване Болотникове, Емельке Пугачеве и Стеньке Разине.

Но за крылатыми спинами поэтов уже ткали свою паутину люди другой крови и других идеалов. Выстрел Маяковского попал и в молодые сердца друзей. И они все остались там, где воля и молодость, даже те, кто как Василий Васильевич жили еще долго. Есть что-то горько символическое в том, что он тринадцать лет пролежал парализованным.

Их стихией были любовь и свобода. Без них – выстрел и паралич.

Мы не их наследники. Мы дети рассудительного времени и почти не имеем права поминать их, не оскорбляя их сердца. Рожденные ползать под тяжестью потребительской корзины, а  летать разве взглядом по полкам супермаркетов, мы уже не взмоем на его «Блерио XI», который так и будет парализован, прикован растяжками к музейной  земле.

Но как хочется верить, что однажды мы проснемся, а связи оборваны, рама пуста, а моноплан поэта летит, сверкая в небесах над Чусовой, над Камой, над Уралом, Россией…

И мы опять почувствуем, что и у нас прорезаются забытые крылья…

Вот, Леонард Дмитриевич, что думает известный, я бы даже сказал почетный  специалист по технике метания диска о Вас. Вас. Каменском (Вы просили меня сказать об этом в последнем письме).

Валентин Курбатов